Чубарьян А.О. (ред.) Цивилизации. Вып.6. Россия в цивилизационной структуре Евразийского континента - файл n1.doc
Чубарьян А.О. (ред.) Цивилизации. Вып.6. Россия в цивилизационной структуре Евразийского континентаДоступные файлы (1):
n1.doc
ИССЛЕДОВАНИЯ И.Г.Яковенко ПОСТСОВЕТСКАЯ РОССИЯ: ЛОГИКА РАЗВОРАЧИВАНИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ В СВЕТЕ КОНЦА ИМПЕРИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИПОДХОДЫ К ПРОБЛЕМЕ Подавляющее большинство людей, родившихся и проживших жизнь в устойчивой реальности современного европейского мира, воспринимают такие феномены, как "общество", "нация", "государство", "национальные и государственные границы", в качестве самоочевидных реалий и обязательных атрибутов социального бытия. Человечество дробится на этнические единицы - этносы, народности, нации. Нации устойчиво заселяют некоторые территории и отличаются друг от друга совокупностью признаков - языком, исторической судьбой, национальным характером и др., а также особым чувством национальной общности (или идентичностью), в котором самообнаруживается нация. Всякое государство политически структурирует общество, проживающее на некоторой территории.
В современном модернизированном мире общество, созидающее государство, формирует так называемую "политическую нацию". Политическую нацию можно рассматривать как гражданскую общность, готовую к жизни в рамках единого государства, принимающую на себя сумму прав и обязанностей, из этого вытекающих. Нация предполагает общность прошлого, общее актуальное настоящее и общее будущее. В современной реальности политическая нация может быть весьма гетерогенной - этнически, конфессионально. Однако она не тождественна произвольному сообществу людей, эмпирически оказавшихся в границах государства. Порождающая национальное государство политическая нация предполагает существование устойчивого исторического ядра - народа со своим языком, верованиями, культурой, исторической судьбой, связанного с этим государством. Этот народ воспроизводил историческую государственность и формиро-
3. Цивилизации
65
вался в ее границах. Однажды традиционный исторический народ может превратиться в политическую нацию, вбирать в себя новые этнические и культурные потоки. Но для того чтобы ассимилировать что-либо, создавать полиэтничные общности или муль-тикультурные организмы, надо иметь устойчивую исходную целостность. На этот исходный этнокультурный костяк "навешиваются" народы и народности, вошедшие в государство в ходе исторического развития, мигранты, неустойчивые комбинации в разной степени модернизированных и традиционных слоев и страт. Русские никогда не жили вне империи. Русский народ характеризовался экстенсивной стратегией бытия. Россия на всем протяжении своей истории была достаточно изолированным обществом. Мера открытости России Востоку или Западу варьировалась, однако это были вариации изоляционистской парадигмы. Наконец, глобализующийся последние пятьсот лет мир вступил в очередную фазу данного процесса, характеризующуюся доминированием нового глобального качества. Все эти обстоятельства пробле-матизуют воспроизводство русского космоса.
Интересующие нас процессы суммируют воздействие множества факторов. Они лежат на пересечении демографических, социальных, политических и общекультурных процессов. В начале разговора о логике разворачивания этнокультурного ядра Российского государства полезно очистить свое сознание, сняв возможные стереотипы и мифологемы, чаще всего не осознаваемые, которые искажают реальную перспективу.
Прежде всего в обыденном сознании проблематика русского народа, проблематика нации мыслится в логике моделей архаического рода. Суждение "мы - русские" понимается в том смысле, что мы произошли от древних славян. При этом имеются в виду непосредственно те славяне, о которых повествуют первые параграфы учебников отечественной истории. Пришли славяне на территорию Киевской Руси, расплодились за тысячу с лишним лет, а мы - их потомки. Это - чисто мифологическая картинка, имеющая минимальное отношение к реальности.
Этногенез русского народа, развитие его и существование до настоящего времени задавалось суммой устойчивых факторов, которые сложились за рамками как временных, так и пространственных границ Киевской Руси.
Русский народ, как и любой другой народ, возникал из скрещивания, взаимной ассимиляции, перемешивания некоторых этнических потоков, которые присутствовали на территории "Русского улуса" - Московского царства - Российской империи -СССР. Территория, на которой разворачивалось формирование русского народа, лежит в лесной либо лесостепной зоне. Эти про-
66
странства традиционно заселяли финно-угры. Степная зона, примыкавшая к лесной, заселялась разнообразными тюркскими народами. На северо-западе русские соседствовали с балтскими племенами.
Северо-западные соседи восточных славян, литовские племена, со II в. занимали бассейны Немана и Западной Двины и от Балтийского моря доходили до истоков Днепра и Волги. К тому времени, когда восточные славяне пришли на территорию Киевской Руси, численность славян и летто-литовцев была сопоставима. Сегодня же суммарная численность латышей и литовцев примерно в 30 раз меньше, нежели численность одной из трех ветвей наследников восточных славян - русских. Эта разница связана с исторической судьбой русского народа, создавшего огромное государство, расселившегося на бескрайних просторах и ассимилировавшего неоглядный объем иноплеменников, в том числе и балтов. Мы слабо представляем себе масштаб процессов ассимиляции, которая продолжалась на всем протяжении истории русского народа. За этим стоит и энергия ассимилятивного напора, и стадиальное превосходство русских над своими соседями, и мощь российского государства. Масштабы ассимиляции были связаны и с тем, что на пространствах от Смоленска до Татарского пролива русским соседствовали догосударственные и раннегосударственные общества, племена, народы и народности, которые сравнительно легко растворялись в целостности государствообразующего народа
1.
Так, устойчивая ассимиляция финно-угров - константа развития русских славян. Эти процессы идут более тысячи лет. Входящие в РФ народы финно-угорской группы - остатки огромного, неоглядного моря, которое занимало некогда практически всю территорию лесной зоны. Степная зона была пространством безусловного доминирования тюрок. Кочевники и земледельцы всегда находятся в динамическом взаимодействии. Они нуждаются друг в друге в хозяйственном отношении, взаимодополняют один другого, торгуют, воюют, "умыкают в полон", перемешиваются. Эти взаимосвязи подробно описывает Л.Н. Гумилев. Ассимиляция русских славян со степняками происходила на фоне драматического военного противостояния. Этот процесс знал свои приливы и отливы. Тюрки-степняки, со своей стороны, смешивались с финно-уграми, создавали ранние государства (Волжскую Болгарию), входили в состав Золотой орды. В эпоху господства Орды процессы ассимиляции русских в "татары" наверняка доминировали над противоположным потоком. Однако угасание Орды, доминирование Москвы и создание царства, охватившего всю территорию "улуса Джучи", сменило ассимилятивную доминанту. Татары, веками взаимодействовавшие с русскими, и их данники
з*
67
пополнили ресурс ассимилятивного освоения. Ассимиляция этих народов идет веками.
Русский народ как самостоятельная этнокультурная общность складывается в XIII-XIV веках. Историки фиксируют изменения в языке (исчезает звательный падеж)
2. На территории Вла-димиро-Суздальской Руси русские в массовом порядке ассимилируют финно-угров, не представленных в степной зоне. С изменением ландшафтно-климатических условий и доминирующего потока ассимиляции изменяется антропологический тип. Перипетии политической истории разводят наследников Киевской Руси по разным государствам. За два-три века накапливаются разительные отличия в образе жизни, культуре, стиле поведения. Как указывает Р.Г. Скрынников, православные феодалы, проживавшие на территориях Украины и Белоруссии, нанятые Лжедмитрием и пришедшие с ним в Москву, воспринимались москвичами как поляки
3. К началу XVII в. москвичи отказывались видеть в украинцах и белорусах своих близких родственников.
Помимо финно-угров и тюрков, о которых было сказано выше, существовал еще один фактор, значимый для процессов формирования и разворачивания русского народа. С распадом Киевской Руси возникает три самостоятельных центра консолидации народов - ее наследников: белорусского, русского и украинского. Однако результирующая картина выглядит сложнее.
На юге России, в регионе причерноморских степей и до предгорий Кавказа просматривается самостоятельное ядро этнической консолидации. Возникновение этого ядра, скорее всего, связано с проблемой скифов. Объединенные своей принадлежностью к индоевропейской семье славяне и скифы веками, если не тысячелетиями, заселяли южнорусские степи. На этих территориях их фиксирует еще Геродот. Затем они исчезают (по крайней мере, из источников), и в южнорусских степях появляются тюрки. В исторической науке существует точка зрения, согласно которой скифы участвовали в этногенезе населения Киевской Руси
4. Но в данном случае для нас важнее следующее: в причерноморских степях давным-давно сложилась устойчивая общность населения, осваивавшего эту территорию, которая лежала за рамками древних государств и базировалась на путях торговых и стратегических коммуникаций. Назовем эту общность условно "брод-никами". Речь идет об устойчивой, существовавшей тысячелетия системе расселения, реализовывавшей определенный тип существования, последовательно ассимилировавшей всех тех, кто оседал на этих землях. Скифы, греки, а позднее славяне, армяне, тюрки-кипчаки (печенеги, торки, половцы), татары, представители других народов сформировали общность, из которой вырос сегод-
68
няшний Юг России. Дополняя картину, специалисты говорят о том, что в этом пространстве были и отдельные островки варягов, которые также тяготели к "бродам", старались контролировать водные пути. Юг России породил особый, яркий феномен -русское казачество. Существенно отличаясь от центра России антропологическим типом, образом жизни, языком, население Юга России самоосознает себя русским и православным. Иными словами, политически и культурно оно центрировано на Москву, притязая, впрочем, на известную автономию, исторически закрепленную за казачеством.
Ресурс, на котором шло формирование русского народа, этим не исчерпывается. Так, специалисты указывают на альтернативный центр этнической консолидации, лежавший между Волгой и Уралом. Такой точки зрения придерживаются В. Пан-тин, Э. Кульпин
5. Назовем эту территорию Волго-Уральским регионом ("Идель-Урал"). Здесь, начиная с эпохи Волжской Булга-рии, шел процесс синтеза самостоятельной государственности. Волго-Уральский регион (народы татаро-башкирского круга) проиграл историческое соревнование за звание центра огромного евразийского государства. Победил формирующийся вокруг Москвы русский народ. Потеряв свою политическую составляющую, "Идель-Урал" не перестал быть центром, где формируется собственная этничность, особый психологический строй, культурная общность, которая осознается людьми, живущими на этой территории. К примеру, татары исторически преемственны относительно золотоордынско-тюркского этноса, исчезнувшего в результате этнических и политических процессов XV-XVI вв. Консолидация татарского народа происходит во второй половине XIX - начале XX в.
6 "Идель-Урал" был восточной альтернативой Московской Руси. Украина же являла собой западную альтернативу Московии. По этническому субстрату и языку украинцы весьма близки русским. Конфессионально большая часть Украины принадлежит православному миру. Общая этнокультурная дистанция между русскими и украинцами невелика. Формирование украинского народа шло параллельно формированию народа русского
7. Консолидация украинского народа происходила на фоне сложных политических процессов. Украина не смогла выстроить собственное государство. С середины XVII в. начинается процесс поглощения Украины Россией. Этот процесс растянулся на века и завершился лишь в 1939-1940 гг. С XVII в. процесс консолидации украинской нации шел параллельно с процессом ассимиляции украинцев
8. Население Украины характеризовалось высокой рождаемостью
9. Украинцы легко расселяются по всему земному шару. Естествен-
69
но, что Российская империя и СССР оказывались пространством преимущественного расселения украинцев. Высокий уровень этнокультурной общности русских и украинцев задавал массовую ассимиляцию украинцев.
Население Украины заселяло территории степной зоны, Крым, Причерноморье и Юг России наряду с целым рядом других переселенцев. Процесс этот происходил веками и носил как стихийный, так и организованный характер, порождая специфический южнорусский этнокультурный тип.
В несколько меньшей степени украинцы мигрировали на территорию центральной России. Они оседали в крупных городах, столицах, промышленных центрах. Масштаб этого процесса позволяет оценить такой штрих. В 1917 г. в связи с созданием Центральной Рады в Петрограде состоялась манифестация, в которой участвовало 180 тысяч украинцев. Параллельно ассимиляции за рамками Украины шли процессы русификации коренного населения и русского заселения собственно украинских земель. Крупные города и промышленные центры были устойчивыми очагами русификации. "Мова" и украинская идентичность сохранялись в крестьянской среде, в глубинке, на западе Украины. В начале XX в. Киев - город, в котором доминирует русский язык и культура. Малороссийская же специфика присутствует здесь в качестве колорита и "гарнира". Показательно, что и сегодня на улицах Киева по преимуществу говорят по-русски.
В русском окружении украинцы в течение жизни одного-полутора поколений теряют свою идентичность, сливаясь с русскими. Интенсивность ассимилятивных процессов резко возрастает с конца XIX в. Смешанные браки и культурная ассимиляция создали категорию людей, осознающих себя украинцами, но говорящих на русском языке. Это известная историкам и демографам паллиативная стадия процесса ассимиляции. Дети этих людей становятся "нормальными" русскими. Сегодня украинцев насчитывается примерно 46 млн человек. Таким образом, ассимиляция украинцев среди других ассимилятивных ресурсов была одним из крупных резервов динамики русского народа.
Ассимилятивные процессы на пространствах Волго-Ураль-ского региона, коренное население которого составляет сегодня около 7 млн человек, носили аналогичный характер. Коренное население Волго-Уральского региона включилось в ассимилятивные процессы в XV-XVI вв. Консолидация татарского и башкирского народов шла параллельно ассимиляции этих народов. Взаимные этнические потоки создали крупные русские общины на территории Татарии и Башкирии. Двуязычие с доминированием русского языка стало культурной нормой. Вертикальная динами-
70
ка предполагала бытовую и культурную русификацию. Национальные языки и идентичность сохранялись в глубинке.
Коренное население Волго-Уральского региона включилось в ассимилятивные процессы раньше Украины, в XV-XVI вв. В объемном отношении население этого региона существенно меньше. Татар и башкир объединяет с русскими тысячелетнее проживание бок о бок, но разделяет этно-конфессиональная дистанция. Население "Идель-Урала" менее урбанизовано и более традиционализовано, нежели население Украины. За счет этого уровень рождаемости здесь несколько выше, чем в России. Различалась и ассимилятивная тактика имперского центра. В Украине провоцировался "голодомор", а татары оказывались объектом политики христианизации, в результате которой сложилась православная этно-конфессиональная группа "крящены" (крещеные татары). Процессы ассимиляции мигрантов и обрусения коренного населения идут здесь несколько медленнее, чем в случае с украинцами, дольше сохраняется национальная идентичность. Однако, в конечном счете, ассимилятивная доминанта побеждает.
Юг России охватывает три крупных административных единицы: Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский края. Население региона порядка 12 млн человек. На Юге сформировалась самостоятельная этнокультурная общность, самым ярким выражением которой является российское казачество. Веками этот регион принимает в себя миграционные потоки из Украины, Кавказа, центральной России, демонстрирует рост численности населения, постепенно становится зерновой житницей страны и действует как мощный ассимилятивный котел, в котором формируется единая южнорусская идентичность. Отличая себя как от "хохлов", так и от жителей центральной России, коренное население Юга осознает себя форпостом российского государства. Миграция за пределы этого региона во все времена была сравнительно невелика. При этом смешанные браки и взаимоассимиляция происходит достаточно легко.
Помимо ассимиляции населения альтернативных центров этнической консолидации русские постоянно ассимилировали бесчисленные народы и народности Российской империи. Местные элиты вливались в русскую администрацию, русификация была условием социального роста, миграция в города предполагала освоение русского языка и т.д. Все эти процессы составляют естественный фон развития традиционных империй (Византийской, Османской, Австро-Венгерской). Общая картина выглядела следующим образом: стадиально отстающий этнос, как правило, противостоял ассимиляции, замыкался в традиционном образе жизни, оставляя русификацию честолюбивой местной элите и
71
жителям городов. Однако, по мере модернизации, стадиально отстающие этносы переходят определенный порог развития, за которым мера адаптации к жизни в урбанизированной среде резко возрастает. Тогда и начинается активная русификация. Снижается энергия обособления, растет перемещение людей в города, растет процент людей, получивших образование, включающихся в общегосударственную, русскоцентричную культуру. Из этого очевидно следует, что процессы этнокультурной ассимиляции возрастали по всей стране со второй половины XIX в.
Однако модернизация порождает и тенденцию, противостоящую ассимилятивной доминанте. В ходе модернизации возникает местная интеллигенция, которая, как правило, оказывается ядром формирования национального сознания. Так запускаются процессы национального обособления, рождаются националистические движения. Диалектика этих противостоящих тенденций определяет логику развития полиэтничных обществ.
По мере разрастания российского государства удельный вес русских в общем объеме населения последовательно уменьшался. Процессы ассимиляции шли все более напряженно. С присоединением Средней Азии Россия получала мощный, этноциви-лизационно чуждый регион, характеризующийся высоким уровнем рождаемости и не имевший многовекового опыта жизни рядом с русскими. В общем объеме русского народа возрастал процент людей, ассимилированных в первом-втором поколении. Их идентичность не была устойчивой, а ассимиляция в русский народ - частичной и незавершенной. Эти обстоятельства обостряли и проблематизировали интегративные процессы в стране.
В обыденном сознании ассимилятивные процессы на территории нашей страны видятся таким образом, что "инородцы"
10 естественно растворяются в русских. На самом же деле это не всегда так. В Сибири, на Крайнем Севере существуют небольшие группы, русские по своему происхождению, но утратившие русский язык. Они пришли на эту территорию еще в XVII в., оторвались от русского окружения и постепенно ассимилировались в культуру окружавших их туземных народов. Сходный феномен существует в Средней Азии.
История XX в. показала, что русские достаточно быстро ассимилируются в эмиграции
11. Уже во втором поколении русские легко идут на смешанные браки. Как правило, третье поколение русских эмигрантов полностью ассимилировано в культуру страны пребывания. Это происходило и в этнически близкой Сербии, и в западноевропейских странах, и в Турции. Итак, при некоторых условиях русские утрачивают свою идентичность в череде
72
поколений. Причем, в особых ситуациях русские могут утрачивать свою этничность и в пределах родной страны.
Вообще говоря, логика ассимилятивных процессов представляется очевидной только при поверхностном взгляде на вещи. Не так просто перечислить совокупность факторов, запускающих ассимилятивные процессы. Что может остановить процесс ассимиляции или изменить вектор этого процесса? Почему в одном случае побеждает тенденция ассимиляции, а в другом - этнической сепарации? Чем определяется, какая из этнокультурных идентич-ностей побеждает в процессе взаимоассимиляции двух этнических единиц? Эти и другие вопросы снова и снова встают перед исследователем.
В некоторых ситуациях разобраться сравнительно просто. Так, в Латинской Америке исходный объем европейцев был несопоставимо мал, а индейцы численно доминировали. Хотя здесь сформировалась специфическая локальная цивилизация, вобравшая в себя культуру аборигенов континента, результирующая культура Латинской Америки базируется на католицизме, испанском и португальском языках. Индейцы, живущие в глубинке и сохраняющие традиционный уклад, как правило, билингвы и католики
12. По мере модернизации они перемещаются в города и включаются в процессы ассимиляции. В данном случае доминирование испанцев и португальцев в процессах взаимоассимиляции задавалось существенным стадиальным превосходством выходцев из Европы. Заметим, что подобным образом можно объяснять вектор ассимилятивного процесса во взаимодействии славян и финно-угров.
В других случаях результирующая картина представляется более сложной и менее однозначной. Так, обобщенный взгляд на карту Западной и Центральной Европы позволяет увидеть два больших мира: германский и романский. Чем определяются границы между романским и германским мирами? Очевидное объяснение состоит в том, что романский мир задан Римской империей. В целом этот мир тяготеет к Средиземноморью и выходит в Атлантику. Соответственно, германская идентичность утвердилась на территориях, лежащих за рамками Римского мира. Условно говоря, германцы заняли верхнюю, северную часть Европы. Однако граница между германским и романским мирами не определяется границей продвижения германских племен. Они прошли всю Западную Европу и осели по всей ее территории. К примеру, в VI в. германское племя лангобардов вторглось в Италию и образовало раннефеодальное королевство. Лангобардская идентичность сохранялась весьма долго. В итальянских законах XI в. упоминаются лангобардская женщина и лангобардский мужчина. Отсюда - Ломбардия, название области в северной Италии.
73
Границы романского мира не тождественны устойчивым границам Римской империи. К примеру, римская провинция Британия выпадает из романского мира. Кроме того, разворачивающийся непрерывно от Португалии до Италии романский мир обрывается на восточных границах Италии. Далее разворачивается особый Балканский мир. Однако восточнее, в окружении славян и венгров обретается мощный и устойчивый анклав романского мира-Румыния и Молдавия.
Представляющийся сегодня удовлетворительным ответ состоит в том, что народы романского круга заселяют территории, которые были глубоко романизованы и устойчиво ассимилированы Римом. Здесь сложилась
цивилизационная инерция, которую не смогли сломить перипетии эпохи Великого переселения народов. Те же территории, которые входили в Империю, но не были глубоко романизованы, где не сложилась непреодолимая инерция романского мира, были утрачены, стали базой формирования германского, англо-саксонского, венгерского, славяно-балканского миров.
Второй фактор, дополнительный к цивилизационной инерции, можно обозначить как
ресурс исторической адаптации. Латинская идентичность победила в силу того, что культура римской античности и вульгарная латынь оказались пластичным основанием, позволявшим ассимилировать новые реалии и формировать жизнеспособные модели пост-античного общества и культуры
13.
История формирования романского и германского миров, их разграничения и устойчивого существования значима для нас в одном отношении. На обширных пространствах Евразии в течение многих веков, если не тысячелетий, происходило встречное движение славянских и тюркских народов. Славяне двигались с запада на восток и дошли в своем движении до Сахалина. Двигавшиеся им навстречу тюркские народы дошли до Боснии. Эти народы создали две империи: Российскую и Османскую. Российская империя, как могла, ассимилировала тюрок, а Османская империя, соответственно, ассимилировала славян и другие народы. Политическая граница между империями и определяла вектор ассимилятивных процессов. Владели турки-османы Черноморским побережьем, и на этих территориях побеждал ислам, разворачивался медленный, но неотвратимый процесс "потуречивания" местного населения. С приходом русской власти начинается активное заселение приморских территорий христианскими подданными русского царя. На эти земли приходят русские, украинцы, греки, армяне, немцы. Правоверный мусульманин перестает быть человеком первого сорта. Русский язык занимает место локаль-
ного "лингва франка". Тенденция "потуречивания" сменяется тенденцией обрусения.
Хотя успехи в деле ассимиляции были огромны, ни турки-османы, ни русские не смогли ассимилировать всех своих подданных. В ходе исторической деградации Османская империя утратила славянские провинции на Балканах. В республике Турция около восьмидесяти лет идут процессы интегрирования политической нации. Постсоветская Россия вступает во второе десятилетие своего существования. С распадом СССР Россия утратила большую часть территорий с тюркоязычным населением. Тем не менее тюрки рассеяны по всей территории РФ. Ряд автономных республик, титульные народы которых относятся к тюркоязыч-ной общности, тянется от Якутии через Поволжье до Северного Кавказа. В этих республиках очевидны признаки национального возрождения. Центр стремится контролировать общую ситуацию и, как может, воздействует на происходящие процессы. В качестве примера можно привести блокирование на федеральном законодательном уровне перевода татарской письменности с кириллицы на латиницу. Насколько эффективны усилия центра, покажет время.
Обращаясь к анализу этнокультурных взаимодействий, мы сталкиваемся с многофакторными процессами, природа которых не познана до конца. История многократно показывала, как изменялся вектор и рушилась, казалось бы, устойчивая тенденция. К примеру, в первой половине XIX в. на территории нынешней Хорватии шел интенсивный процесс латинизации славян. Однако в середине XIX в. в Хорватии разворачивается национальное движение. Оно направлено против ассимиляции с Италией, за сохранение собственной культуры и идентичности. Это движение победило. В иных случаях огромные массы растворялись и утрачивали идентичность. Среди факторов, задающих разворачивание процессов национального становления, называют: степень зрелости общества, полноту социальной структуры, наличие городов, наличие национальной интеллигенции и т.д. Однако все это - необходимые, но далеко недостаточные условия национального становления.
Если учесть, что русская идентичность отступает политически и культурно, что границы ареала доминирования русского языка сокращаются, обращение к истории романского мира не покажется отвлеченно академичными штудиями. Возникает вопрос: на какой части территории Российской Федерации русская идентичность утвердилась необратимо? Можем ли мы полагать, что запас прочности русской идентичности равен тому, который в свое время сложился в римской провинции Дакия (совр. Румы-
74
75
ния)? Каковы на сегодняшний день резервы ассимилятивной потенции русской этнокультурной целостности? У нас нет ответов на эти вопросы. И здесь перед нами открывается пространство стратегических рисков. Это - риски нарастания социально-культурной и цивилизационной гетерогенности, риски формирования общностей, чуждых и даже враждебных базовым ценностям российского государства, риски возникновения сепаратистских движений и др.
Российское общество находится в постимперской реальности. Эпоха "после империи" имеет свою специфику - социокультурную, идейную, психологическую. Как показывает история, в XX в. постимперская эпоха растягивается на жизнь одного-двух поколений. Часть этого срока уже пройдена. Общество болезненно привыкает к новой реальности. Советское прошлое с каждым годом становится все дальше; реставрационная риторика звучит все реже. "Массовый" человек постепенно начинает осознавать преимущества национального существования России. Российская экономика демонстрирует положительную динамику, а уровень жизни в России существенно выше уровня жизни в бывших союзных республиках. "Они" едут к "нам" на заработки, соглашаясь работать на условиях, которые не принимают граждане России.
В СССР реализовывалась модель универсальной империи. Русский народ осознавал себя "старшим братом", несущим, согласно официальной идеологии, "свет истины" всему человечеству. Когда это ощущение исчерпало себя, Союз распался. Русский народ оказался в совершенно новой исторической ситуации. Мы можем фиксировать, в какой мере в обществе формируются ментальные структуры, адекватные новой реальности, как нарабатывается психологическая и культурная готовность к жизни в изменившемся мире. В какой мере русский народ, существовавший веками как имперообразующий этнос, способен к переходу в модальность политической нации? Идеологи имперской реставрации многократно повторяют утверждение о том, что русский народ - "имперостроитель" и в любой другой ситуации существовать не сможет
14. Стоит добавить, что о необратимо имперском характере русского народа не устают повторять представители национальных движений из стран "ближнего зарубежья".
Строго говоря, эти утверждения нельзя ни доказать, ни опровергнуть, ибо русские не жили вне империи. Древняя история знает примеры гибели народа вместе с империей. История нового времени снисходительнее к имперским народам. Распады империй и рождения на месте ядра империи политических наций происходили неоднократно. Примерами этого служат австрийцы, турки, испанцы. Однако в любом случае такой переход носит кризисный
76
характер, чреват импульсами имперской реставрации, сопровождается радикальным изменением самосознания, доминирующих жизненных стратегий и т.д. Умирает одна реальность и утверждается другая. В известном смысле, вместе с уходящей эпохой сходит на нет один народ, а на его месте формируется новый, преемственный по отношению к исходному, но все же другой.
Испанская империя очевидно увядала с XVIII в. В XIX в. Испании пришлось пережить распад колониальной империи. В первой - второй третях XX в. испанское общество переживает эпоху гражданских войн и диктатуры. В политическом режиме генерала Франко находил свое оформление как модернизационный кризис, так и постимперский синдром. В недрах диктатуры шло формирование современной нации. В 70-е годы XX в. Испания включается в европейский "концерт" как нормальное национальное государство.
Австро-Венгерская империя распалась в результате поражения в первой мировой войне. Политическое урегулирование послевоенной Европы вершили страны-победители. Версальская система включала в себя идею независимой Австрии, существующей отдельно от Германии. Политическая элита страны не смирилась с фактом распада Империи. Так, в 30-е годы в правительственных кругах Австрии и Венгрии обсуждались планы политического объединения двух стран. Далее, в межвоенный период и в Австрийской республике, и в Германии существовали массовые устремления к объединению двух немецких государств. Это позволило Гитлеру пойти на аншлюс Австрии в 1938 г. Народам Австрии и Германии потребовалось новое сокрушительное поражение, послевоенная оккупация странами-победителями, десятилетия жизни в новой реальности для того, чтобы раздел двух народов был принят как безусловная реальность. В послевоенной Европе возникла нейтральная Австрия - спокойное и стабильное государство, утратившее любые имперские амбиции, центрированное на своих национальных проблемах.
Османская империя распадается в результате поражения стран германской коалиции в ходе первой мировой войны. Затем Турция переживает краткую эпоху национально-освободительной войны и буржуазно-демократической революции, которая завершается провозглашением в 1923 г. Турецкой республики во главе с Кемалем Ататюрком. Жесткий и авторитарный лидер, опиравшийся на харизму спасителя нации, многовековую любовь турецкого народа к армии и вестернизированные слои офицерского корпуса, чиновничества и буржуазии, Ататюрк в 20-30-е годы XX в. провел серию реформ, которые разрушали многовековую имперскую традицию. В Турции формируется и утвержда-
77
ется государственная идеология - лаицизм, фиксирующая секу-лярный характер турецкого общества и национальное государство. Она последовательно внедряется в сознание людей усилиями государственных институтов. Смена двух поколений, безусловные успехи Турции на путях модернизации страны, работа миллионов турок в Европе изменили облик турецкого общества. Современная Турция - динамичное национальное государство.
Рассмотренные нами примеры позволяют сформулировать некоторые выводы:
1. История нового времени создала механизмы преобразования имперских народов в политические нации.
2. Преобразование народа, создававшего и поддерживавшего империю, в политическую нацию всегда носит кризисный характер.
3. По мере движения из прошлого к современности временные рамки кризиса перехода сужаются.
4. Кризис перехода чреват тенденциями реставрации империи и, в широком смысле, исторического реванша.
5. Кризисные тенденции переходного периода часто рождают жесткий, авторитарный политический режим.
6. Если общество и политическая элита вчерашней империи оказываются неспособными осознать необратимость исторических перемен и страна встает на путь реставрационных авантюр, возможно крупное историческое поражение и длительное внешнее управление.
7. Трансформация имперской культурной и политической традиции в национальную требует государственной стратегии формирования новой, национальной идентичности.